Минна в брючном костюме цвета горького шоколада неторопливо поднималась по лестнице. Уже отсюда она слышала гул голосов и не хотела торопиться, впереди ее ждало несколько часов чужих сильных эмоций и, как следствие, головная боль завтра утром. На пороге аукционного зала она остановилась и огляделась. Вход и сцена находились на одном уровне, чтобы попасть в зрительный зал требовалось пройти несколько ступенек вниз. Отсюда холл пятого этажа «Sparkling Scene» просматривался отлично и напоминал настоящее море. Впрочем, туда кто-то уже успел «вылить» чуток нефти, немного странной химической гадости с соседнего завода и еще чего-то, о чем лучше не знать: дамские наряды, как водится, были совершенно сумасшедшими, а смокинги превращали мужчин в пингвинов. По поверхности плавали журналисты, безошибочно определяемые по целеустремленному отлову жертв для интервью и ярким вспышкам.
Аукционы «Сокровищ» отличались помпезностью, а администрация негласно поощряла скандалы. Именно здесь появлялись вещи необычайно дорогие, цены на них были вполне сопоставимы с бюджетом маленькой страны. В углу, недалеко от места, где остановилась Йегер, замер, скрестив руки на груди, самый известный журналист лондонской желтой прессы. Впрочем, его газета продавалась настолько большими тиражами, что ни у кого в здравом уме не возникло бы и мысли так ее назвать. У него-то был идеальный нюх на «клубничку». К тому же, в толпе Минна сразу заметила трех знакомых магов и внутренне напряглась. Интересно, сколько их еще?
Пожалуй, публика сегодня была слишком уж разношерстной. Когда Ханс предложил Минне эту авантюру, она долго раздумывала, прежде чем согласиться. Слишком много слухов ходило о папирусе. Вспомнилась старая немецкая поговорка: «Знают все – знает и свинья». Вполне возможно, что в решающий момент орден как раз и вступит в зал той самой «свиньей». В общем, нерадостно. Минна глубоко вздохнула, как пловец перед стартом, и нырнула в людское море. Нетерпение, жажда обладания, любопытство, злость, пьяное веселье (когда, интересно, вечер же только начался?) – эмоции скользили мимо, обволакивали, почти «били в лоб» и иногда Минна с трудом подавляла желание отшатнуться.
Наконец, она проскользнула к витринам, где были выставлены сегодняшние лоты. В центре на черной бархатной подложке находился папирус, который по мысли организаторов аукциона должен был стать жемчужиной сегодняшних торгов. Баснословная начальная цена и не менее баснословная «легенда». Папирус якобы происходил из александрийской библиотеки и содержал описание орфических мистерий. Вокруг него уже разгорелся скандал, потому что один известный эксперт объявил его фальшивкой, а другой, не менее известный, во всеуслышание заявил, что папирус станет украшением коллекции любого музея. Впрочем, представителей государственных музеев здесь как раз не было. Фальшивка или нет, было понятно, что в зале сегодня собрались люди, которых Древняя Греция интересовала слабо.
Минна остановилась прямо напротив папируса. Она уже приходила сюда два дня подряд и вновь испытала странное ощущение, какого раньше при соприкосновении с магией у нее не возникало - как будто дохнуло жарким сухим воздухом, чужие эмоции и голоса теперь долетали как через ватную подушку и почему-то появился еле ощутимый аромат имбиря. Магическая аура была притягательной и настолько сильной, что чувствовалась несмотря на толстое противоударное стекло и два метра пустого пространства, отгороженного канатами. Минна замерла как завороженная…

Отредактировано Минна Йегер (2011-05-02 22:43:13)

Минна опомнилась, только когда ее кто-то неосторожно толкнул. Она украдкой огляделась. Рядом больше никто не стоял как столб, таращась на несчастный папирус, и Йегер осторожно выбралась из группы людей, обступивших витрины. Впрочем, она все-таки не удержалась и бросила еще один взгляд на папирус. Такого с ней раньше не бывало, Минна поняла, что не сможет даже описать свиток, настолько ее поглотила эта чудная, завораживающая аура. Кто знает, сколько бы раз она еще оглянулась, если бы не услышала:
- Деточка, только не говори мне, что тебя тоже интересует эта подделка, созданная трудолюбивыми китайцами!

Минна повернулась, уже зная, кого она увидит. Для Исаака Ковальского все бывшие ученики, вне зависимости от их возраста и положения в обществе, оставались «деточками», «юными друзьями», «юношами» - в общем, он использовал для обращения всякую жуткую банальщину, которая в его исполнении звучала как песня. Исаак Ковальский, художник и философ, всегда увлекался оккультным и был жутко разочарован, когда, после пришествия в мир магии, понял, что его это не коснулось. Он не только сам не был магом, но и оказался поразительно нечувствителен ко всему сверхъестественному, хотя не признался бы в этом даже под пытками. При современном развитии техники пытки не понадобились, хотя пан Ковальский после устроенных им вечеров «современного магического искусства» раза три побывал у «рыцарей». Те констатировали, что и в этот раз он магом не стал и выпроваживали с напутствием вести себя тихо. Сильнее оскорбить пана Исаака было просто невозможно. С тех пор он одинаково не любил ни рыцарей, ни магов и на публике заявлял, что всё это правительственная афера, призванная обмануть простых граждан. Доказательством он считал то, что не знал ни одного мага. Это было не совсем верным, магов он знал, просто те были в своем уме и никогда бы не доверились не в меру разговорчивому Ковальскому. Ну, а за исключением этих странностей он был совершенно безобидным милым стариком.

Пан Исаак взял Минну за локоть и отвел в сторону, не переставая говорить.
- Я уверен, что нет! Там рядом есть неплохие вещицы, хотя, на мой взгляд, ничего выдающегося. Но тогда ты спросишь, что здесь делаю я? Ха! – пан Исаак поднял палец и заговорщическим шепотом, который хорошо был слышен в радиусе метров пяти, заявил, - эти фигляры утверждают, что папирус магический. Уверен, что сегодня что-то готовится, они, - он указал куда-то себе за спину, - устроят шоу! Надо полагать, уже пущены слухи, что в темноте на этих прессованных листьях проступают таинственные символы, а при свете дня он притягивает людей и высасывает из них жизненную энергию.
Высказав всю эту жуткую ахинею, пан Ковальский сделал страшные глаза. Минна, для которой воздух вокруг всё ещё имел легкий аромат имбиря, сказала только:
- Э… ну, я не знаю... Я не специалист.
- Не специалист?! Ха! А где они, где эти хваленые специалисты? Может быть, он – великий специалист, который нам скажет всю правду о тайнах магии? - палец старого художника описал полукруг, выбирая жертву, и указал на светловолосого мужчину в серой рубашке. - Молодой человек, признавайтесь, что вы здесь делаете? Вы не похожи на коллекционера, их-то я знаю как облупленных. Вы любитель сверхъестественного, а то и журналист в погоне за сенсациями! Я сам по молодости ждал озарений и пророческих видений. Признайтесь, вас тоже привлекли эти слухи о папирусе, а?
Минна с сочувствием посмотрела на нечаянную жертву старого профессора, потом указала одними глазами на Ковальского и еле заметно пожала плечами. Дескать, не злитесь, что с него взять.

Отредактировано Минна Йегер (2011-05-08 00:58:21)

В теории её не должно было тут быть, ну не должно было и всё, как послушная девочка, Кэт должна была сидеть, и мысленно проклинать испорченный день... нет не так... Если бы всё было правильно, то сейчас бы она наслаждалась прекрасно приготовленной едой и вином в самой любимой компании на свете. Но когда в этой жизни всё происходило правильно в общечеловеческом смысле? Да никогда! Один звонок "Надо было отключить телефон или спрятать, а ещё лучше разбить, выкинуть куда-нибудь, например, в Марианскую впадину, он бы мне простил" и всё как в какой-то мыльной опере, работа, нетронутая еда, забытая ты, забытое вино. Она всегда уважала Нейтана и не разу не думала о нём плохо, но в голову против воли лезли одни планы мести, нецензурные выражения, а одна мысль была абсурдной да ещё из серии - папа всё знает, папа против.  Несколько минут она прибывала в состоянии шока, скрываясь за его надёжным покровом, потом попытка дозвониться до, с вашего позволения, отца, но, вы же помните о правильности, абонент недоступен, оставьте ваше сообщение... А теперь вернёмся к теории, как хорошая девочка она должна была остаться дома, сама с собой всё съесть и выпить вино, потом сорваться, разнести всё вдребезги или на крайний случай схватить братца Джареда "Да, я знаю, что он мне не брат, но как ещё назвать человека, с которым ты выросла в одном доме?" и попросить помочь выпустить пар, тебе синяки, ему удовольствие. Только есть одно "но" она всегда была слишком самодостаточной, и когда ей испортили выходной, уведя жениха из под носа, то пришлось действовать по всемирно известной поговорке, если гора не идёт к Магомеду, то Магомед идёт к горе... Всем так нужен этот чёртов аукцион? Отлично, тогда она тоже там будет! Сборы в рекордно короткие для любой девушки сроки, привычное зелёное платье, туфли, сумка и вперёд любоваться древностями. Собственно, через пол часа, она поняла, что полюбоваться действительно было на что. Дизайнеры превзошли самих себя, администрация тоже постаралась, так как в зале собрались сливки общества и представители всех сфер СМИ. По её скромному мнению любой аукцион преследовал три цели. Первая - выставить себя на показ и вдоволь посплетничать, вторая - блеснуть богатством по средствам покупки и предоставления экспонатов, третья - завести нужные связи. "Сокровищница Альбиона" этого года явно увенчаются успехом по всем вышеуказанным статьям. Определить место расположения свитков оказалось легко, так как именно там было больше всего людей, которые окружили несчастный экспонат. Поговаривали, что свитки хранились в самой Александрийской библиотеке, седьмом чуде былых времён.  Эта библиотека была одной из крупнейших в древности, существовавшая при Александрийском Музее. Она была основана в начале III века до нашей эры во время правления царя Египта Птолемея II Филадельфа. В основании библиотеки приняли участие перипатетики Деметрий Фалерский и, возможно, Стратон из Лампсака. Являлась крупнейшей библиотекой в античном мире, в которой хранилось, предположительно, от 400 тыс. до 700 тыс. папирусных свитков. Александрийская библиотека представляла собой более академию, чем обычное собрание книг: здесь жили и работали ученые, занимавшиеся как исследованиями, так и преподаванием. Некоторые говорили, что свитки имеют магическое происхождение. "Слухи, слухи и ещё раз слухи, но в тоже время идеальный повод и предлог. Интересно, а они уже тут?" Кэтрин замерла мысленно прикидывая вероятность того, что наткнётся на свою семью. Пятьдесят на пятьдесят, но до того, как надо будет улыбаться удивительному столкновению, и разыгрывать роль, можно успеть посмотреть на причину ажиотажа. Что-то тянуло её ближе к толпе, манило, звало и как будто тянуло за руку, ближе, всё ближе к ветхим папирусным листам. Ощущения были странными и навевали мысли об одной проблеме, которая проявилась некоторое время назад. Сны, яркие, настоящие, девушка, ведомая и ведущая за собой, уходящая во тьму, то смеющаяся, то смотрящая с осуждением и мольбой. Одно лицо и один человек и в тоже время не то, всё не то. Её личный кошмар, каждое утро начиналась с вороха разрисованных листов, сжигаемых после и долгого вглядывания в своё отражение. Что она пытается там увидеть? Её. Но там её нет, хотя надолго ли. Она самой себе не хотела признаваться, что знает, как это всё называется, потому что тогда привычный мир разобьётся на осколки и придётся выбирать, а она, увы, никогда не умела этого делать, слишком боялась совершить ошибку, непоправимую ошибку. Затуманенный на мгновение взгляд снова станет осмысленным, удивление отразится на лице, так как окажется, что она уже стоит в толпе и некоторое время смотрит в упор на свитки, понимая только одно, она бы их не купила, даже если бы  обладала достаточными деньгами. "Манят и отталкивают. Пугает, всё пугает, это во мне и это стереть, просто механизм сломался. Она всех обвела вокруг пальца меня, его, всех. Абсурд." Вглядываться в строки, всё равно не сможет прочитать, знания древних языков нет. Краем уха Кэт услышит разговор, который сразу же вернёт к реальности. Девушка невольно усмехнётся, как будто заметит что-то понятное только ей. У неё бывает такое. "Спорщики, но, пожалуй, соглашусь с мистером, когда нужно никого нет рядом. Правда, она у каждого своя, а тайны навеки останутся тайнами. Особенно те, что скрывали веками." А эти свитки явно покрылись пеплом загадки, а слухи... слухи всегда останутся слухами, следует помнить лишь об одном на пустом месте они тоже не возникают. Она снова повернётся к свиткам, изображая заинтересованного покупателя. Интуиция твердила, что не всё с ними так хорошо, как кажется на первый взгляд. Обыватель увидит лишь папирусные листки, исписанные символами, а что увидит специалист или того хуже маг? Почему-то не хотелось представлять. В последнее время Кэтрин стала непривычно осторожной, замкнутой, как будто зажатой, и не только в действиях, но и в мыслях. Мысли они же такие, имеют свойства облачиться в слова, а она боялась. Ужасно боялась, что такие слова могут стоить жизни.

Отредактировано Catherine Yonge (2011-05-09 00:14:32)

Пожалуй, если бы Флинн отреагировал на действия начальства как-то по иному, МакГрат бы сильно огорчился: боец с дерьмовой реакций - потенциальный труп. А кататься на опознание собственных сотрудников Нэйтан ой как не любил: обстановка морга его угнетала и напоминала о не таком уж и далеком прошлом. Поэтому, выпрямившись из захвата, глава Рыцарей только отечески, как ему нравилось называть эту хировато-ехидную кривую ухмылку в пол-лица, улыбнулся и похлопал Флина по щеке, выражая свое одобрение.
- Спокойно, я в порядке.
Мужчина поправил бабочку, смахнул сор и разгладил складки на жестких плечах и отворотах фрака и бросил заинтересованный взгляд на предмет искусства, на который уже минут пятнадцать, если не больше, таращится все местное богемное собрание. Увиденное МакГрата не особо поразило: пергамент, старый, потертый, но с еще разборчивыми письменами. И? Разумеется, чувствовать его силу или, пардон, "ауру" мужчина, не будучи волшебником, не мог, поэтому ему только и оставалось стать рядом с Ленноксом и состроить понимающую и заинтересованную мину великого ценителя египетских древностей. Если честно, искусство Ренессанса и конца эпохи Посвящения трогали его гораздо больше, а стоили почему-то в разы дешевле. О недавнем шоу с применением силовых захватов самый влиятельный политик Британии (и не только ее, родимой) словно бы и забыл... По крайней мере вел себя, как ни бывало...
Уделил делу созерцания пергамента МакГрат минуты четыре, после чего совсем уже заскучал и принялся изучать любителей египетской беллетристики, скучившихся вокруг "изюминки" сегодняшнего вечера. Первым делом взгляд рыцаря привлек высокий блондин, на лице которого выражение скуки мешалось с долей озлобленного раздражения. Держать на "мушке" - англичанин таких недолюбливал и даже опасался. Высокая, истинно английская леди, бледная, как привычные здесь туманы, как раз уходила вместе с занудного вида искусствоведом, которому основатель "Рыцарей" уже имел честь быть представленным. Мужчины друг друга не заинтересовали и быстро потеряли интерес один к одному... Флин ерничал, так и напрашиваясь на "три наряда вне очереди". Вернее, на еще три ночных дежурства в офисе, даром, что альфа-охотник.
- Кэтрин? - пожалуй, рыцари назвали имя появившейся девушки почти одновременно, но с разными интонациями. Нэйтан и сам не мог себе объяснить, откуда в нем появилась заинтересованная неприязнь к Ленноксу после того, как он узнал, что тот начал "отношения" с его приемной дочерью. Охотник как охотник, исполнительный, преданный сотрудник, но... его присутствие рядом с Кэтрин вызывало смутное волнение и желание сделать пакость. Наверное, это было желание защитить и оградить родное существо, приемную дочь, которая стала для семьянина Нэйтана сродни родной. И плевать, что сам же он когда-то и извел ее отца - дети не в ответе за родителей. Мужчина улыбнулся девушке, хотя на дне серых глаз плескалось неодобрение. Он подошел к "дочке" и галантно обозначил касание губами пальчиков Кэтрин, согрев их теплым дыханием, но так и не дотронувшись. - Неожиданно приятный сюрприз.
Стоило бы, наверное, оставить пару наедине, но МакГрат вместо этого только глянул на часы и проворчал, так и не выпустив ладони Йондж:
- Ну раз уж мы здесь и гости налюбовались экспонатами, можно было бы и начинать...
В этот момент, вторя шепоту политика, распорядитель "Сокровищ Альбиона" предложил всем собравшимся пройти в зал, они начинают аукцион. Шумное людское море разом превратилось в широкую реку и мерно потекло в указанное помещение.